Новости

С добрым нутром, или Как спасти ненецкий язык

28.03.2023

<div> Согласно промежуточным итогам переписи 2021 года численность ненцев вплотную приблизилась к 50 тысячам. Это та количественная отметка, на основе которой российская статистика отделяет коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока от прочих народов. Ненцы относятся к самым многочисленным из них. Как на этом фоне выглядит ситуация с распространением ненецкого языка? На этот и связанные с ним вопросы мы попросили ответить директора Института стратегического развития Арктики САФУ Александра Сабурова. – Александр, этноним «ненцы» встречается в названии двух автономных округов России – Ненецкого и Ямало-Ненецкого. Общее состояние ненецкого языка в них какое? – Маленькое уточнение – еще есть Таймырский Долгано-Ненецкий район Красноярского края, который до 2007 года имел статус округа. Ненецкий язык по шкале жизнеспособности ЮНЕСКО классифицируется как находящийся под угрозой исчезновения. По данным переписей населения и нашим наблюдениям, в ЯНАО он находится в лучшем состоянии. Это связано с тем, что в советский период здесь сохранилось традиционное оленеводство. Как следствие, ненцы продолжили вести кочевой образ жизни, а не осели в поселках, где доминировал русский язык. В НАО, ситуацию в котором я знаю лучше всего, по итогам переписи 2010 года проживало приблизительно 7,5 тысяч ненцев, около семисот из них владели родным языком. – Как эти цифры изменились по итогам переписи 2021 года? – Данные предварительные, но по ним численность ненцев в округе сократилась примерно до 6700 человек, а число носителей наоборот выросло до 1200. Несмотря на формальный рост числа носителей, существуют значительные риски для сохранности ненецкого языка. Администрация НАО обеспокоена языковой ситуацией в округе, поэтому и обратилась к нам с просьбой изучить ее на месте и предложить конкретные рекомендации. В сентябре мы вместе с коллегой Алексеем Никифоровым провели социологическое исследование и записали около 40 интервью по этой теме в Нарьян-Маре, поселках Красное и Нельмин Нос. – Какой была выборка вашего полевого исследования? – Мы беседовали с учителями школ и воспитателями детских садов, сотрудниками Этнокультурного центра НАО, Центральной библиотеки имени А.И. Пичкова, Ненецкого регионального центра развития образования, Нарьян-Марского социально-гуманитарного колледжа имени И.П. Выучейского, представителями ассоциации «Ясавэй». Все спикеры не просто владеют языком, но и используют его в профессиональной деятельности. – И что они вам сообщили? – Наши собеседники отметили явления, которые характерны для многих других малых языков – его невостребованность, практическое отсутствие межпоколенческих передач (родители с детьми говорят на русском), слабое присутствие ненецкого языка в интернете. Вместе с тем, мы отметили немало позитивных явлений, таких как, например, активная деятельность ансамблей и театра «Илебц», преподавание в школах, издание книг на ненецком языке, общий рост интереса к ненецкому языку и культуре за последние годы. Этот интерес неравномерно распределен среди разных групп населения. Больше всего он характерен для среднего и старшего возраста: примерно в возрасте 35-40 лет люди начинают чаще задумываться о своих корнях и идентичности. – Интерес к своему языку и культуре как-то реализуется на практике? </div> <div> – Да, и это еще один приятный результат нашего исследования. В округе появились низовые инициативы. Например, курсы ненецкого языка для взрослых и студия анимационных фильмов «Кубик», создатели которой сами учат детишек делать мультики на родном языке. Нередко эти инициативы поддерживаются администрацией НАО через гранты для некоммерческих организаций. Вообще, как показывает опыт спасения маорийского и инари-саамского языков, если что-то спускать сверху, оно не работает. Нужна именно низовая активность. – Вы упомянули об инари-саамском и маорийском языках. Это тот самый зарубежный опыт, который вы изучали? – Именно. Из зарубежных языков мы также взяли гавайский, а из российских – якутский, бурятский, осетинский, чувашский и марийский. Самый яркий пример – язык маори, коренного населения Новой Зеландии. Его спасением озаботились в 1970-х годах, и сейчас им владеет около 180 тысяч человек. На инари-саамском языке говорит около 400 жителей финского муниципалитета Инари. Цифра не впечатляет, но по сравнению с тем, что было (менее десяти носителей), прогресс налицо. – Какие же меры помогли спасти эти языки и, следовательно, могут быть рекомендованы к применению в НАО? – Помог комплексный подход, затрагивающий все возрастные группы. Научные исследования на эту тему фиксируют, что по отдельности никакая мера не даст устойчивого положительного эффекта. Например, есть опыт возрождения только национальных СМИ, а потом выясняется, что слишком мало носителей языка, которым они интересны. Или начинают активно преподавать язык детям, но, так как он не востребован на рынке труда, знания не закрепляются на практике. Возрождение языка маори началось с создания системы языковых гнезд. – Это что такое? – Так называется практика ведения воспитательного процесса в детских садах полностью на языке коренного народа. Изучение языка должно быть продолжено в школе, а во взрослой жизни на языковых курсах. Вторая сфера, на которую следует обратить внимание, это СМИ. Особенно важны интернет-ресурсы. Их развитие не требует значительных вложений, зато охват аудитории зачастую больше, чем у традиционных источников информации. Наконец, третья сфера – это госуправление. Я имею в виду создание государством рабочих мест, предполагающих знание ненецкого языка. – Межрегиональное сотрудничество в деле спасения ненецкого языка налажено? – Это одна из наших рекомендаций. В ЯНАО есть новостная передача телекомпании «Ямал-медиа» на ненецком языке и газета «Нарьян Нгэрм». А в НАО только страница в главной окружной газете и та с параллельным переводом на русский. Специалистов, использующих в работе ненецкий язык, блогеров в ЯНАО тоже больше. Необходимо изучать возможности масштабирования этого опыта на соседние регионы с ненецким населением. – Есть мнение, что малые языки не нужно сохранять. Мол, их исчезновение естественный процесс в условиях глобализации… – Для меня сохранение языка абсолютная аксиома. Мы часто видим, как размытая идентичность, отрыв от своих корней ведут к деструктивным последствиям для судьбы человека. Кроме того, культура России и сама наша страна немыслима без богатства культур ее народов. Наконец, любой язык – это часть глобального культурного наследия. В том же ненецком огромное количество слов, не имеющих аналогов в русском. – Примеры? – Допустим, мужские легковые нарты обозначаются словом «нгэдалёсь», а женские легковые – «не хан». Еще есть нарты для постели и одежды, которую носят в чуме, нарты для мягких выделанных шкур… И так со всеми видами традиционных промыслов. А как необычно ненцы прощаются друг с другом! «Сава сёнзя ӈэя» - говорят они. Буквально это переводится как «Хорошего нутра тебе». – Какие-то практические цели в области сохранения ненецкого языка вы для себя наметили на ближайшие годы? – Да, конечно. Сейчас мы с коллегами из Высшей школы информационных технологий САФУ и с администрацией округа обсуждаем проект по созданию онлайн-словаря ненецкого языка. Казалось бы, очевидная вещь, но нет – желающие изучить ненецкий до сих пор вынуждены работать с громоздкими печатными словарями. Мы ищем возможности сделать это, а в перспективе создать и соответствующее мобильное приложение. Так возможность изучать ненецкий язык появится везде, где можно подзарядить гаджет. Источник: <a target="_blank" href="https://goarctic.ru/nauka-i-kultura/s-dobrym-nutrom-ili-kak-spasti-nenetskiy-yazyk/">Алексей Егоров, специально для GoArctic</a> </div>

Вместе с тающим снегом в речной сток Оби попадают вредные элементы, включая тяжелые металлы

27.03.2023

<div> Ученые Томского государственного университета (ТГУ) и Института океанологии (ИО) имени П. П. Ширшова РАН обнаружили, что весной, вместе с тающим снегом, в речной сток Оби попадает большое количество свинца, меди, кадмия, цезия, цинка, хрома, селена, сурьмы и кобальта. Результаты исследования позволят оценивать состояние реки и своевременно отслеживать в ней повышение концентрации тяжелых металлов. </div> Снежный покров часто используется как показатель загрязненности атмосферы. До наступления весеннего снеготаяния химические вещества консервируются в нем, что позволяет точнее оценивать уровень загрязненности территории, с которой пробы снега были собраны. Основные источники загрязнения снега — это антигололедные средства и выбросы автотранспорта, промышленности и энергетики. Проведенный исследователями анализ химического состава проб снега, лежащего в пределах водосборного бассейна Оби, показал, что содержащиеся в нем высокие концентрации многих элементов, включая тяжелые металлы, могут влиять на состав речного стока в период оттепели. "В частности, выяснилось, что более половины кадмия, цинка, свинца, цезия и сурьмы в речном стоке может быть обеспечено таянием снега. При этом в снегу отмечается довольно высокое содержание коллоидных форм (мельчайших частиц) элементов, которое может составлять от 30 до 80 процентов. Среди них сульфаты железа, ванадила, алюминия, цезия, сурьмы, иттрия, циркония, свинца и меди — вредные для окружающей среды и человека", — говорит сотрудник лаборатории "БиоГеоКлим" ТГУ Иван Крицков. Кроме того, исследование проб, отобранных неподалеку от крупных промышленных предприятий и в зоне присутствия факельных хозяйств нефтегазодобывающих компаний, выявило высокую концентрацию цинка, кобальта, кадмия, никеля. "Ряд микроэлементов-загрязнителей — хром, никель, цинк, кадмий — продемонстрировали существенную связь, ярко выраженную на первых 20 километрах от локального источника загрязнения. Некоторые элементы — фосфор, магний, цинк и барий — тоже показали увеличение их концентраций в коллоидной фракции (мельчайших частицах почвы) вблизи очагов загрязнения, возможно, отражая поступление из промышленных центров и факелов сжигания попутного газа. Среди локальных источников загрязнения — также крупные города и автомобильные дороги с высоким трафиком движения", — говорит заместитель директора ИО РАН Владимир Шевченко. Ученые отмечают, что на севере исследуемой территории концентрация железа, марганца, оксида углерода, никеля и кадмия в талом снеге значительно ниже. По их мнению, это связано с более низкой плотностью населения и меньшим количеством промышленных предприятий относительно южных регионов. Данные о химическом составе снега важны с точки зрения миграции элементов, понимания их переноса с водами Оби в Карское море и Северный Ледовитый океан. Например, в исследовании впервые продемонстрировано недооцененное ранее значение коллоидных форм токсикантов и геохимических элементов в снеговой воде и их вклад в общий речной сток. Так, раньше ученые думали, что концентрация веществ, поступающих в реки при таянии снега, незначительна, но она оказалась намного серьезнее. По словам ученых, это первые фактические данные, полученные для самой протяженной реки России. Их наличие позволит вести мониторинг (раньше сравнивать было не с чем) и оценивать состояние реки, являющейся очень важной экосистемой. Кроме того, вдоль Оби много населенных пунктов, люди питаются рыбой, пойманной в реке. Благодаря исследованиям, которые специалисты намерены продолжать, можно будет своевременно заметить изменения в элементном составе воды, например повышение концентрации каких-то тяжелых металлов, и принимать меры. Общая протяженность маршрута исследований составила 2800 километров. В ближайших планах научного коллектива узнать, какой вклад атмосферные осадки вносят в миграцию микро- и макроэлементов, осуществляемую континентальными водами. Для этого они будут изучать не только снеговую, но и дождевую воду. Результаты работы <a target="_blank" href="https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0009254122003849?via%3Dihub">опубликованы</a> в научном журнале Chemical Geology. Источник: <a target="_blank" href="https://minobrnauki.gov.ru/press-center/news/nauka/65576/">Минобрнауки России</a>

НОВОСТИ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ В АРКТИКЕ