Как сибирские фольклористы изучают песни народа коряков
28.05.2024
В традиционной корякской культуре у каждого человека есть своя личная песня. Это та мелодия, которую в разных вариантах он напевает в течение всей своей жизни. Личные песни коряков исследуют ученые Института филологии СО РАН Екатерина Леонидовна Тирон и Татьяна Александровна Голованева в рамках подготовки корякских томов для серии "Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока". Об их работе рассказывает "Наука в Сибири" (автор - Диана Хомякова).
21 апреля 2006 года на севере Камчатки произошло сильнейшее землетрясение. В зону бедствия попало в том числе село Корф. Люди в панике выбежали на улицу. Они слышали скрип зданий, видели, как раскачиваются дома, ощущали, как земля уходит из-под ног. В результате поселок оказался почти полностью разрушен, из него эвакуировали более 800 семей. Именно после этого землетрясения, получившего название Олюторское, к 57-летней жительнице Корфа чавчувенке Надежде Семёновне Кузнецовой-Кергувье пришла ее личная песня. Тогда же она стала исполнять личные песни предков.
"Традиция исполнения личных песен у коряков сохраняется до нашего времени, однако она трансформировалась под воздействием самодеятельных сценических форм, актуальных для XX века, и окружающего информационно-звукового ландшафта. Сейчас чавчувенов, исполняющих песни предков в архаической форме, уже не так много. При этом личные песни коряков как этнокультурный феномен совершенно не изучены, несмотря на то, что фонд записей обширный, а первые образцы песен были зафиксированы участниками Джезуповской экспедиции еще в начале XX века", — рассказывает старший научный сотрудник ИФЛ СО РАН кандидат искусствоведения Екатерина Леонидовна Тирон.
В 2019 году сибирские фольклористы составили специальный опросник и отправились на Камчатку, чтобы описать этнокультурный контекст бытования песен, зафиксировать современные представления носителей этой традиции и их личные мелодии. Во время этой экспедиции ученые впервые встретились с Надеждой Семёновной Кузнецовой.
Надежда Семёновна (национальное имя Нутэӈэв՚ыт) родилась в конце января 1949 года в тундре, недалеко от села Верхние Пахачи Олюторского района Корякского национального округа, в зажиточной оленеводческой семье. У ее деда было более трех тысяч оленей. Их род относился к чавчувенам (чауча), по-русски они называли себя чукчами. Нередко коряки-чавчувены считают себя чукчами (слово "чукча" производное от чаучу), а коряками они именуют оседлых коряков-нымыланов.
Надежда Семёновна выросла в тундре, но дальнейшая ее жизнь уже не была так тесно связана с традиционным промыслом: она окончила интернат в поселке Тиличики, торговое училище в Петропавловске-Камчатском, получила высшее образование в Хабаровске. Работала секретарем сельского совета села Средние Пахачи, а затем некоторое время его главой, на пенсии до отъезда на юг Камчатки была заведующей музеем в Тиличиках. Надежда Семёновна любила родную культуру, участвовала в традиционных праздниках, обрядах, но до землетрясения личных песен предков не исполняла и своей личной песни у нее не было. Хотя, по рассказам старожилов, когда-то личная песня у каждого чавчувена появлялась уже к 16—18-ти годам.
Надежда Семёновна (национальное имя Нутэӈэв՚ыт) родилась в конце января 1949 года в тундре, недалеко от села Верхние Пахачи Олюторского района Корякского национального округа, в зажиточной оленеводческой семье. У ее деда было более трех тысяч оленей. Их род относился к чавчувенам (чауча), по-русски они называли себя чукчами. Нередко коряки-чавчувены считают себя чукчами (слово "чукча" производное от чаучу), а коряками они именуют оседлых коряков-нымыланов.
Надежда Семёновна выросла в тундре, но дальнейшая ее жизнь уже не была так тесно связана с традиционным промыслом: она окончила интернат в поселке Тиличики, торговое училище в Петропавловске-Камчатском, получила высшее образование в Хабаровске. Работала секретарем сельского совета села Средние Пахачи, а затем некоторое время его главой, на пенсии до отъезда на юг Камчатки была заведующей музеем в Тиличиках. Надежда Семёновна любила родную культуру, участвовала в традиционных праздниках, обрядах, но до землетрясения личных песен предков не исполняла и своей личной песни у нее не было. Хотя, по рассказам старожилов, когда-то личная песня у каждого чавчувена появлялась уже к 16—18-ти годам.
Личная песня как способ сказать "я здесь"
Личная песня для каждого чавчувена является своеобразным музыкальным паспортом, по которому окружающие могли идентифицировать его семейно-родовую принадлежность. При жизни человек сам поет свою песню, а когда он уходит, память о нем сохраняется не только в воспоминаниях, но и в его личной мелодии, которую исполняют потомки.
"Личная песня по-корякски называется ӄулиӄул — голос. Она — твой голос в этом мире. Как у любой птицы есть свой напев, также и у каждого человека есть свой голос. Песня всегда была вокруг, в праздниках, в быту. Мама сидит, шьет, поет песню. Папа проснулся, у него утренняя песня одна — сигнал, что пора вставать, “воронятки мои, просыпайтесь”, вечерняя — другая. Текст может быть абсолютно любой, какой сейчас, в данный момент, нужен. Ситуации разные бывают: на упряжке человек едет много часов один, метель началась. Поет, как бы говорит всем вокруг: “Я здесь”. В тундре звук далеко разносится. Жена слышит песню и понимает, что через пару часов муж вернется", — рассказывает Екатерина Леонидовна Тирон.
"Мама говорит своему маленькому сыну, который остается один в юрте: “Сынок, ты песню пой, чтобы олени слышали, что ты с ними, и чтоб волки слышали, что хозяин есть, значит, нападать нельзя”", – приводит цитату из воспоминаний оленевода Н. И. Тынетэгина старший научный сотрудник ИФЛ СО РАН кандидат филологических наук Татьяна Александровна Голованева.
Личная песня — не акт личного творчества. Ее не сочиняют. Считается, что она сама должна выбрать человека. Зачастую это происходит после сильных переживаний или во сне. Потеря родного человека, жизненные проблемы, болезни или рождение детей, большая радость от встречи — всё это импульсы к появлению личной песни. Она рассматривалась как атрибут взросления, и раньше взрослому человеку было даже неловко ее не иметь.
Личная песня — не акт личного творчества. Ее не сочиняют. Считается, что она сама должна выбрать человека. Зачастую это происходит после сильных переживаний или во сне. Потеря родного человека, жизненные проблемы, болезни или рождение детей, большая радость от встречи — всё это импульсы к появлению личной песни. Она рассматривалась как атрибут взросления, и раньше взрослому человеку было даже неловко ее не иметь.
"Личные мелодии из репертуара Надежды Семёновны представляют собой своеобразную “бестекстовую” песенную поэзию, основанную на многократно повторенных слоговых распевах. Лишь изредка могут появляться отдельные слова и даже фразы (они варьируются в зависимости от ситуации). Продолжительность тоже может быть разной. Константа — это мелодические обороты, ритм. Поэтому по-русски такие песни часто называют личными мелодиями", — отмечает Екатерина Тирон.
По традиции, при исполнении чужой личной песни нужно соблюдать определенные правила. Так, до или непосредственно в начале пения надо было обязательно назвать имя человека, чью песню собрались исполнить. Если кто-то пел чужую личную песню без ведома владельца, это осуждалось. Считалось, что таким образом поющий забирает ее охранительную силу, и у хозяина песни из-за этого могут возникнуть неприятности. Исполнять песни младших родственников, даже если их хозяин уже перешел в категорию ушедших, в корякской традиции строго запрещено, потому что нарушается естественный ход жизни — передача духовных и материальных ценностей от старшего к младшему поколению.
"Личные песни можно сравнить с национальным орнаментом. Непосвященному человеку кажется, будто всё одно и то же: те же цвета, те же рисунки. Но люди в традиции каким-то образом отличали, какая хозяйка это сделала, из какого рода, из какой семьи. Также и с личными песнями. Одна информантка нам рассказывала, что когда на концерте исполнялась личная песня, они могли легко определить, из какого села был ее хозяин", — говорит Екатерина Тирон.
Личная песня как способ общения с предками
Исполнение песен умерших родственников в корякской культуре выступало своеобразным способом общения с ними. Именно по желанию предка его личная песня исполнялась или не исполнялась. Если песня забывалась, значит, так пожелал ее хозяин. Как правило, родовые песни пели на обрядах и праздниках. Считалось, что предки приходят, чтобы способствовать благополучному совершению определенных ритуалов.
"В категорию предков чавчувенов попадает очень много людей, потому что детей в семьях рождалось много, а к родственникам причислялись и сводные. К тому же до установления советской власти в состоятельных семьях оленеводов, из которых происходит Надежда Семёновна, была распространена традиция двоеженства. Раньше помнили песни трех-четырех поколений — тех, кого человек успевал застать при жизни. Песни прадедов чаще приходили уже через кого-то из родственников", — отмечает Екатерина Тирон.
Во время интервью с Надеждой Семёновной ученые попытались построить ее родовое древо, чтобы разместить на нем личные песни. Исследователи успели записать чавчувенские и русские имена 182 людей (из них 64 — старших родственников), и это были далеко не все, кого помнила Надежда Семёновна. Но песни она смогла исполнить только пятерых: деда по отцовской линии, дяди по отцовской и двоюродного дяди по материнской линиям, песню матери, а также песню мужа. Именно с этими людьми на протяжении жизни она общалась наиболее тесно. В ее репертуаре преобладают песни мужчин, потому что, по словам исполнительницы, они пели гораздо чаще женщин, и в быту, и на праздниках.
"Когда Надежда Сёменовна рассказывала нам о своих предках, в ее голосе звучала необычайная гордость, какие они были сильные, мощные. Она пела, пытаясь подражать им, в том числе и темброво. Например, в личной песне деда, который отличался сильным, властным характером, произносила рычащие звуки", — отмечает Екатерина Тирон.
С полной версией статьи можно ознакомиться на сайте "Наука в Сибири"